Владимир Мацкевич. О трех поколениях техник работы с общественным сознанием и активностью в политическом поле

Первое поколение: «романтическое». Эпоха демократических изменений и освоения новых способов работы с гражданами и приемов политической борьбы. Центральное место в команде чаще всего занимал сам кандидат на выборную должность. Он был членом команды, чаще всего руководил и командой, и кампанией. Политические команды собирались из разных специалистов, экспертов в самых разных областях и активистов. Они формировались при партиях или политических субъектах. Сами команды воспринимали себя не как нанятых сотрудников, а как группу поддержки политического лидера, идеологию, цели и ценности которого они разделяют.

Техники и практики работы в рамках политической кампании ориентированы на конкурентную борьбу за симпатии свободных избирателей. Они результативны и эффективны в ситуации, где государственные институты, право, законы, СМИ, финансовая система не принимают участия в политической борьбе на чьей-либо стороне, а сохраняют нейтралитет и являются инфраструктурой для такой борьбы.

[…]

Второе поколение: «рыночное». Уже в первой половине 1990-х годов появились менеджеры, которые знали, где и как получить деньги на финансирование предвыборной кампании. Они стали собирать команды профессионалов и искать подходящего кандидата на выборную должность, чтобы организовать ему кампанию и освоить деньги. Появился рынок претендентов в кандидаты. Стал развиваться рынок успешных команд, которые могли эффективно работать в политических кампаниях. Также появились заказчики для кампаний, которые готовы были инвестировать средства для того, чтобы получить зависимого и контролируемого политика на выборной должности (своего человека).

Основная стратегия кампаний второго поколения – сделать так, чтобы тот кандидат, которого нужно провести на выборный пост, понравился электорату. Тактика действий – «продать» позитивный образ своего кандидата и очернить противника. Условием работы этих политических практик является сохранение процедуры реального подсчета голосов.

[…]

Третье поколение. Главную роль в новых практиках ведения политических кампаний выполняет заказчик, место которого занимает правящая элита (хунта). Кандидаты на выборную должность не имеют значения, при условии, что они полностью подчинены заказчику или управляемы им. Цель заказчика – сохранение статус-кво в политической и общественной ситуации страны. И объектом работы таких практик является вся страна целиком.

Основная стратегия такой кампании – сохранение видимости всех формальных процедур, при полной контролируемости результата.

Работа команд кандидата полностью теряет значение, так как главным объектом политической практики становятся не голоса избирателей, а контроль за итоговыми результатом (статус-кво) и устранение политической конкуренции как таковой. Для решения этой задачи подключаются все общественные и государственные институты – СМИ, системы образования, местная администрация, милиция, также крупный бизнес страны. Все они перестают быть свободными и самостоятельными.

Владимир Мацкевич. Генезис политтехнологий в странах постсоветского пространства: Беларуси, Украине, России

Доклад  из серии «Политтехнологии третьего поколения, консциентальная война и система европейской безопасности»

Владимир Мацкевич. Беларусская демократия: вопреки очевидности

Книга, вышедшая в 1996 году, представляет собой выводы по результатам системного исследования политической ситуации в Беларуси, сложившейся к парламентским выборам 1995 года. Автор, используя метод исследования действием, выдвигался кандидатом в депутаты Верховного совета по 221 Ангарскому избирательному округу г. Минска. Занял в округе 4 место (при 7 кандидатах) с 11 % голосов.

В современной демократии избиратель – это обыватель страны, за которым признается право на собственное мнение, и общество в лице государства принимает на себя обязательство считаться с этим мнением, если оно высказано по принятой процедуре (на выборах). Во всех остальных случаях мнение обывателя есть его частное дело и не принимается в расчет в общественных делах. Обыватель становится избирателем только в отдельных случаях: в день выборов или референдумов, в период сбора подписей под документами, предусмотренными законом (документы о выдвижениях кандидатов или заявления об общенациональных инициативах), в процедурах, когда обыватель хочет потребовать отчета у человека, которого он избирал или собирается избирать, и того субъекта, который спрашивал мнение избирателя и обязался его учитывать в своей деятельности. Во всех остальных случаях избирателей не существует. Тем более не существует признания мнения избирателя суждением. Право на суждение обосновывается не институтом демократии, а институтами профессии и образования. Все эти институты могут мирно уживаться друг с другом, но организованы по разным принципам. В отличие от демократии в профессии и в образовании не работает принцип равенства. В профессионализме и в образованности люди не равны друг другу. Школьник и доктор математики могут браться за решение одной и той же задачи по собственной инициативе, но шансы ее решить у них разные. Любой может стать свидетелем события, разбираемого на суде, но не каждый сможет выступить защитником в качестве адвоката. Любой обыватель, имеющий право голоса, имеет и право быть избранным, но не каждый должен баллотироваться в депутаты. Политика – это профессия. Любой избиратель может теоретически освоить профессию политика, но не каждый осваивает. Любой политик – избиратель, но не каждый избиратель – политик. И политик, и избиратель могут иметь свое мнение. Демократия ставит политика в зависимость от совпадения мнений самого политика и мнений большинства избирателей. Все дальнейшее зависит уже не от мнений, а от профессионализма политика, т.е. от способности политического суждения. Политик профессионально обязан иметь обоснованное суждение. Критика и анализ обоснованности суждения осуществляются в профессиональной среде, а будучи высказанным за пределами профессиональной среды, суждение приобретает форму (вид) мнения, и уже в виде мнения предлагается избирателю. Избиратель ориентируется во мнениях и имеет право на ошибку. Но он должен быть уверен в том, что прежде чем мнение, персонифицированное в том или ином конкретном политике или кандидате, вынесено на суд избирателя, оно проверено как суждение в профессиональной среде на предмет обоснованности, реалистичности и разумности. Избиратели и политики могут иметь совпадающие мнения о том, что есть добро и зло для страны, но суждения о том, как, какими путями и средствами достигается добро и избегается зла, – это дело профессионалов, а у избирателя нет возможности судить о степени профессионализма.

Таким образом, вышеизложенное позволяет сформулировать проблему идеального избирателя, или парадокс демократии:

• Фигура избирателя есть техническое средство демократических институтов придать субъектность безличному конституционному суверену – народу.
• Институт демократии в законодательно фиксированных ситуациях спрашивает народ посредством избирателей о совпадении политических суждений с мнением большинства.
• Выносимые на суд избирателя суждения в виде мнений политических деятелей, партий и кандидатов подвергаются критике и проверке на обоснованность в профессиональной коммуникации.
• Профессиональную коммуникацию, организацию критики и анализа политических суждений осуществляют в демократических институтах до выборов или в процедурах демократии, которые не являются выборами.
• Внутри демократических институтов, помимо выборов, избиркомов, органов и средств предвыборной агитации и пропаганды, должны функционировать другие механизмы для обеспечения критики способности политического суждения.
• Такими механизмами демократических институтов являются: свободные СМИ, политические науки, независимые от партий и государства, экспертные и аналитические центры, процессы образования и внутрипрофессиональной конкуренции и борьбы.
• Функционирование всех перечисленных механизмов института демократии оформляется в законодательстве государства и в традициях общества.
• Существование избирателя как необходимого элемента демократического института возможно только при реализации всех перечисленных механизмов, т.е. в системе демократического института. Будучи вырванным из системы, системный элемент перестает быть самим собой. Избирателя нет вне системы (полного комплекса механизмов и элементов) института демократии.

Если в стране запущено функционирование механизма выборов, но не запущены механизмы профессионального отбора политиков и критики способности политического суждения – системы демократии нет. Есть только отдельные элементы, выступающие в ложном или двусмысленном статусе.

[…]

Безусловно, отношения между кандидатами в демократических выборах должны описываться в категориях конкуренции. Но категория конкуренции не схватывает полной структуры целей кандидатов, если кандидаты самоопределяются как политики, а не как соискатели синекуры в парламенте – «халявщики». Политики заинтересованы в нормальном разворачивании политического процесса. В этом случае у всех кандидатов, кроме оснований для конкуренции за голоса избирателей, есть основания для сотрудничества. Все кандидаты, политические оппоненты, соперники заинтересованы в том, чтобы голоса получались не любой ценой, а в нормальном демократическом процессе и в том, чтобы голосов было достаточно для того, чтобы процедура выборов состоялась. Для этого кандидаты должны были бы «играть на повышение» цены голоса и «политических акций». Свободная конкуренция, которую так не любят коммунисты и необольшевики, порождает особую форму сотрудничества соперников, которая выгодна наиболее талантливым и способным из соперников, а значит, всему обществу в целом, поскольку повышает уровень политической жизни и культуры. К пониманию этого могут приходить только те, кто самоопределяются как политики, готовые делать политическую работу.

Максим Кац. Об использовании политтехнологий первого поколения на муниципальных выборах в России

Развитие (или деградация) политтехнологий не является однонаправленным и необратимым процессом. Технологии разных поколений могут сосуществовать и использоваться параллельно в электоральных процессах различных уровней. Так, на муниципальных выборах в России до сих пор ощутимо присутствуют политтехнологии первого поколения. В 2017 году общественный и политический деятель Максим Кац выпустил серию коротких видео о том, почему активным гражданам нужно выдвигаться в муниципальные депутаты и как победить на выборах.

Как и зачем выигрывать выборы

Зачем идти в депутаты

Как победить на выборах

О поквартирной агитации

Смотреть больше

Евгений Минченко. Как стать и остаться губернатором

Книга, вышедшая в 2001 году, описывает несколько кампаний по выборам губернатора, проходивших в 1990-е – начале 2000-х годов в разноплановых регионах России. Автор книги, Евгений Минченко, является экспертом в области политтехнологий и связей с общественностью, и описывает те кампании, в которых непосредственно участвовал либо в качестве технолога, либо в качестве независимого эксперта, а соответственно, имел доступ не только к открытым источникам информации. В книге рассматриваются методы прихода к власти в регионе и ее удержания. Основное внимание уделяется методам стратегического планирования и критериям выбора наиболее эффективных приемов из многообразного арсенала избирательных технологий, которые в описываемый период представляли собой сочетание технологий первого и второго поколения.

Во время выборов не бывает нейтральных событий. Любое событие может быть «упаковано» так, что будет работать на кандидата. Эффективная стратегия формирования общественного мнения в средствах массовой коммуникации должна учитывать типовые сценарии событий, существующие у адресных групп, и специфику их восприятия.

Важна первая интерпретация события, которую затем склонны повторять остальные ньюсмейкеры и СМИ. Но для того, чтобы оперативно реагировать на события, нужно иметь общую стратегию кампании и четко сформулированную собственную «повестку дня» и уже затем, исходя из общей логики кампании, «упаковывать» текущие события. У оппонентов областных властей подобная «повестка дня» (противостояние непопулярным областным властям и административно-силовому нажиму) была, и они смогли навязать ее общественному мнению. Кандидаты от «партии власти», придерживавшиеся рекламно-административной модели ведения кампании (более высокое, чем у оппонентов, количество рекламных носителей в сочетании с технологиями административной мобилизации электората), не сумели сформулировать смысловое наполнение кампании и, несмотря на превосходство в ресурсах, проиграли.

[…]

Деятельность команд технологов еще раз продемонстрировала тот факт, что в Красноярском крае, как и в большинстве регионов России, отсутствует единое информационное пространство, а значительная часть жителей не охвачена сложившимися информационными потоками. Традиционно само по себе существует информационное пространство столичного города, сами по себе – информационные контуры других территорий, и сама по себе – значительная часть населения, которая в лучшем случае смотрит ОРТ. В итоге иллюзия контроля над информационным пространством со стороны властей может сыграть с ними дурную шутку. Создание альтернативных каналов требует всего лишь наличия эффективной полевой структуры и соответствующих финансовых ресурсов. При этом полевой структуре может противостоять только полевая структура.

[…]

Результаты многочисленных экспертных опросов в регионах России выявляют достаточно разнообразный набор критериев, которыми руководствуются региональные элиты при принятии решения о поддержке той или иной кандидатуры. Наиболее часто встречаются:

• личная экономическая заинтересованность в победе кандидата;
• категорическое неприятие другого претендента;
• наличие личного контакта с кандидатом;
• наличие у кандидата шансов на избрание.

При этом последний фактор, как правило, является наиболее значимым.

Но не следует забывать, что в политике крайне важны элементарные человеческие отношения, установление личного контакта. Этот фактор может стать решающим при принятии решения о поддержке той или иной кандидатуры. Впрочем, не следует забывать и об опосредованных методах воздействия на представителей элит. Важно создание выгодного кандидату мнения внутри референтных групп, куда обычно входят журналисты, аналитики, обозреватели, члены команд кандидатов, околополитическая тусовка – словом, те люди, которые дают представителям элиты описания ситуации, осуществляют циркулирование информационных потоков внутри элитных групп. Крайне важно впечатление, которое производят кандидат и его группа поддержки на журналистов, так как в их материалах невольно проскальзывает собственное мнение о тех или иных политиках и распространяется в кругу знакомств, который достаточно широк.

Что кандидат может получить от представителей элит?

• Финансы.
• Доступ к информационным ресурсам.
• Возможность беспрепятственного проведения агитационных мероприятий на объектах, входящих в сферу их влияния.
• Кадры.
• Личную поддержку в виде заявлений в поддержку кандидата (с этим пунктом надо быть особенно осторожным, поскольку представители элит склонны переоценивать свою популярность и недооценивать антирейтинг).

Одна из наиболее распространенных ошибок кандидатов заключается в том, что они всерьез уповают на поддержку глав администраций, директоров предприятий, с которыми они договорились о взаимодействии. Однако следует учитывать, что обещания выполнят только в том случае, если у вас есть постоянная позитивная динамика (не обязательно рейтинга – динамика ресурса, но важно, чтобы представители элит имели набор маркеров, по которым они будут узнавать об этой позитивной динамике).

Чрезмерное увлечение аппаратными технологиями в ущерб публичной политической деятельности в итоге, как правило, заканчивается поражением.

[…]

Задача кандидата, претендующего на победу, – повлиять на состав избирательного «меню» таким образом, чтобы оно максимально ослабляло позиции оппонентов и усиливало его собственные. Желательно не допускать участия в выборах кандидатов, которые будут отнимать часть вашего ресурса (имиджевого, территориального, административного, финансового и т.д.).

В то же время кандидат обязан позаботиться о выдвижении кандидатов, усиливающих его позиции и ослабляющих позиции оппонента. К ним относятся:

• Кандидат для страховки. Его задача-минимум – обеспечить альтернативность выборов в случае, если другие кандидаты решат сняться с выборов. Забыв о столько необходимом помощнике, чуть не провалился на выборах губернатора Тульской области Василий Стародубцев. Когда все три его оппонента сняли свои кандидатуры, то Стародубцев оказался в гордом одиночестве, и от повторных выборов его спасла только избирательная комиссия, обязавшая кандидата Соколовского участвовать в голосовании (поскольку он снял свою кандидатуру менее чем за три дня до выборов). Впрочем, у Соколовского оставался выбор – ему достаточно было допустить ряд серьезных нарушений избирательного законодательства и организовать против себя судебный иск, заранее обеспечив истца всей необходимой доказательной базой. Но по какой-то причине этого сделано не было;
• Кандидат-двойник оппонента (начиная от такой грубой формы, как просто однофамилец, и заканчивая более изощренной – имиджевый двойник). В ряде случаев подобный кандидат может не только повторять, но и доводить до абсурда основные идеи оппонента;
• Кандидат-критик, который берет на себя неприятную обязанность обнародовать компрометирующие оппонента факты.

Естественно, инициировать выдвижение других кандидатов и затем сопровождать их кампании своими ресурсами весьма затруднительно. А просто выдвижение кандидата без соответствующего ресурсного обеспечения становится бесполезной тратой времени. Поэтому идеальным вариантом является использование других кандидатов «втемную», что можно сделать, предлагая им аргументы для выдвижения и в дальнейшем подбрасывая необходимую информацию.

[…]

Но как бы хорошо вы ни вели кампанию, нужно помнить о том, что побеждает не тот, за кого проголосовало большинство избирателей, а тот, против фамилии которого в итоговом протоколе будет стоять самая большая цифра. Технологии подтасовок совершенствуются чуть ли не с каждым днем. В этих условиях особое значение приобретают те люди, которые организуют процесс выборов и осуществляют подсчет голосов, то есть члены избирательных комиссий различных уровней. Тактика в отношениях с ними должна быть одна – постоянный режим консультаций, постоянное присутствие. Как говорится у Оруэлла: «Big brother watches you». Необходимо выделить людей, которые будут заниматься только поддержанием контактов с избиркомами, установлением хороших личных отношений и демонстрацией компетентности. Необходимо внести в тематический план публикаций материалы о консультациях с избирательными комиссиями, подготовке к проведению выборов. По результатам общения с комиссиями создается писок потенциально лояльных и потенциально опасных комиссий, причем целенаправленно организуется утечка информации о его существовании. Присутствие на стадии проведения кампании – лучшая прививка против фальсификаций в день выборов.

В.И. Абакумова, Л.В. Слинченко. Анализ манипулятивных технологий президентской избирательной кампании на Украине 2019 г.

Мировой опыт свидетельствует, что развитое гражданское общество – источник политической активности масс в демократическом процессе. Именно оно образует фундамент реальной демократии, создает такую социальную среду индивидов, в которой происходит их гражданская жизнедеятельность. В свою очередь, самым значимым достижением демократии считаются выборы. Поэтому избирательные процедуры должны быть максимально демократичными, действенными.

Между тем выборы, которые отражают наиболее важные и нерешенные проблемы большинства граждан, становятся своеобразным барометром общественного мнения. Закономерно, что в предвыборный период манипуляции и политические технологии являются весьма затребованным инструментом влияния на политический выбор рядового гражданина.

[…]

Следует заметить, что манипуляция стала политико-социальным явлением, которое распространилось из сферы политики на область массового сознания. Проникая в технологии организации выборов и проведения избирательных кампаний, манипуляция деформирует поле массовой коммуникации, угрожая демократии и в перспективе – экономическому развитию государства.

[…]

Исследуя манипулятивные технологии в избирательной кампании 2019 г. на Украине, будем опираться на два типа манипулятивных технологий. Первый – манипуляция процессами (например, технологии, основанные на использовании административного ресурса); второй – манипуляция сознанием (психоманипуляции, технологии создания виртуальных реальностей, слухи и т.д.).

[…]

С точки зрения политического маркетинга, специфика применения админресурса в ходе предвыборной борьбы заключается в использовании носителями действующей государственной власти своего положения для обеспечения дальнейшего участия во власти и связана с нарушением национального законодательства и прежде всего Закона Украины «О выборах Президента Украины». Приведем несколько ярких примеров. Действующий президент П. Порошенко регулярно появлялся на телеканалах, прежде всего, общенациональных: «1 + 1» и «Украина», а также на каналах «112», «New one», в ходе освещения каналами его предвыборного тура по городам Украины, встреч с избирателями. Перед вторым туром он неоднократно беспрепятственно использовал телеэфир для самопиара и критики оппонентов. Однако одно дело – использование эфирного времени для поддержки имиджа действующего президента и другое – эффективность такого применения админресурса на Украине. Например, в открытии инфраструктурных объектов рядовой украинец с его скепсисом и тотальным недоверием к власти и политикам видел не достижения, а то, сколько при этом могли украсть. Результаты выборов показали, что подобные действия не оказали должного влияния на выбор избирателя и были оценены им как достаточно примитивные и банальные. Эффект оказался противоположным ожидаемому: команда президента таким неугомонным перерезанием ленточек и разговорами о своих экономических достижениях накручивала негатив. Последующий анализ показал, что код доступа к электорату был утерян, однако политтехнологи президента не смогли сменить выбранную тактику.

[…]

Особенностью выборов в 2019 г. являлось беспрецедентно большое количество зарегистрированных ЦИК кандидатов на пост главы государства. Так, если в 1994 г. таких было 7, в 1999 г. – 13, в 2004 г. – 24, то в 2019 г. – 39. Безусловно, большинство из них понимали мизерность своих шансов на успех, однако каждый имел личные мотивы для участия в выборах. Некоторые пытались отобразить дифференцированность, гетерогенность избирателя Украины. Другие набирались опыта и пиарили себя для дальнейшего участия в парламентских выборах осенью 2019 г. А кто-то сыграл роль технических кандидатов, что также является манипуляционной технологией. Их задача – отобрать голоса у лидеров избирательной гонки, создать ширму избирательной кампании в пользу того или иного кандидата. К таким кандидатам, действующим в пользу П. Порошенко, относим Ю. Литвиненко и Юрия Тимошенко. […] Юрий Владимирович Тимошенко был народным депутатом от «Народного фронта» до его исключения из фракции. Очевидно, наличие этого технического кандидата в списке для голосования было в интересах действующего президента против Юлии Тимошенко. Закономерно, что она сделала заявление, обвинив Юрия Тимошенко в том, что залог за него заплатили провластные депутаты. Этот кандидат, ничем не примечательный для украинских избирателей, попал в десятку лидеров президентской гонки по результатам первого тура (хотя он не набрал даже 1% голосов). О том, что люди ошиблись, отдав голос не Юлии Владимировне, говорит тот факт, что многие бюллетени содержали «галочки» напротив двух Тимошенко: та же, что напротив Юрия Владимировича, была зачеркнута. Такие бюллетени автоматически были признаны недействительными. Количество же голосов невнимательных избирателей, не заметивших, что они проголосовали против своего желания не за Юлию Владимировну, а за кандидата, чьи инициалы также Ю.В., не подлежит подсчету и колеблется в пределах 117 693 голосов, отданных за Юрия Тимошенко.

[…]

Спецификой психоманипуляций является то, что они построены на использовании особенностей человеческой психики (восприятия, памяти, мышления), а также то, что они используют эмоциональную составляющую как психологическую детерминанту политического поведения избирателей. Любая психоманипуляция апеллирует к чувствам, эмоциям потенциального представителя электората. Например, граждане России помнят призывы «Голосуй сердцем!», «Голосуй, а то проиграешь» и «…как подсказывает совесть!». Таким примером президентской кампании 2019 г. на Украине может служить лозунг П. Порошенко «Думай!». Показательно, что это слово звучит одинаково на украинском и русском языках, что важно в украинских реалиях, когда языковой вопрос является камнем преткновения. Таким образом, каждый избиратель должен был почувствовать обращение именно к себе.

[…]

Благодаря психологическому механизму «экстраполяции» можно подвести аудиторию к ассоциации, скажем, определенного кандидата на пост Президента Украины – с кем-то, кто уже имеет высокий уровень престижа и доверия. […] пример экстраполяции связан с сериалом «Слуга народа», в котором В. Зеленский сыграл роль учителя истории, случайно ставшего президентом В. Голобородько. Основной посыл фильма – «Что будет, если Президентом станет обычный человек из народа? Новый, честный, принципиальный человек». Можно задаться вопросом: «За кого проголосовали украинцы? За шоумена и новичка в политике Владимира Зеленского или за киношного президента Василия Голобородько?» Ответ на этот вопрос предстоит дать политологам. Однако нельзя отрицать, что В. Зеленский активно использовал имидж своего героя в ходе кампании, как бы говоря избирателям: «Голобородько – это я». Билборды на улицах Украины содержали лишь фразу «Президент – слуга народа», экстраполируя мысль избирателя к В. Зеленскому, кандидату на пост главы государства.

[…]

Путем умелого использования такой когниции, как атрибуция, вписывающейся в конкретные общественные стереотипы, манипулятор выстраивает когнитивный ряд, который будет способствовать возникновению «эффекта ореола заданной полярности». Однако важно, чтобы психоманипулирование во время избирательной кампании оставалось незамеченным, т.е. не отбирало у избирателя иллюзию независимости от постороннего влияния и самостоятельности принятия решений. Не было бы смысла называть определенное действие манипулированием, если бы оно осуществлялось открыто.

[…]

Прием «канонизации социологических опросов» (рейтингования) используется или как составляющая технологии «фургона с оркестром», или самостоятельно. Апелляция к общественному мнению позволяет сформировать в сознании объектов манипуляции нужное видение реальности. Социолога в таком случае представляют в роли третейского судьи, эксперта, обладающего конкретными статистическими данными, знающего, что происходит в обществе. Предвыборные опросы позволяют выявить реальное соотношение политических сил или проблемные ситуации и поэтому обычно привлекают к себе пристальное внимание СМИ. Информационные организации (прежде всего, базирующиеся на платформе интернет-сайтов) часто заказывают такие опросы, создавая на их результатах свои собственные новости. Безусловно, этот прием потенциально влияет на результаты выборов при помощи эффектов «прицепного вагона» и «стратегического голосования». По нашему мнению, этот прием – один из самых действенных из психоманипуляторных технологий. Психологи установили, что публикация результатов социологических исследований влияет на общественное мнение – от 10 до 25% избирателей при выборе кандидата, за которого они будут голосовать, руководствуются рейтингами.

[…]

Прием «предыдущего интерпретирования» заключается в том, что масс-медиа, освещая тот или иной факт (или событие), сразу начинают объяснять его смысл «необразованному» зрителю или читателю под определенным углом зрения, побуждая аудиторию самостоятельно домысливать, что же случилось на самом деле, тогда как точка зрения и тональность анализа уже задана.

[…]

Прием «сенсационности и срочности» заключается в том, что события, даже второстепенные с точки зрения избирательного процесса, подаются как сенсационные, преувеличенно значимые. Это позволяет отвлечь внимание аудитории от других, более важных событий или проблем. В «сенсационную и срочную» превратилась ситуация вокруг процедуры сдачи анализов П. Порошенко и В. Зеленским перед вторым туром. Напомним, шоумен В. Зеленский обратился в видеоролике к действующему президенту П. Порошенко с предложением «пройти медицинскую экспертизу, чтобы доказать народу, что среди них нет ни алкоголиков, ни наркоманов». За комментариями в СМИ, последовавшими за сдачей анализов, граждане Украины следили, как за сводками с фронта. А аргументы «сдал – не сдал» конвертировались в поддержку или порицание кандидатов.

[…]

В целях манипуляции сознанием используются в первую очередь языковые средства. Именно язык задает, моделирует оценки, суждения, представления о мире. Поэтому во время предвыборной кампании активно использовались лингвистические средства и методы, которые, закрепляясь в сознании людей, во многом определяли их реакции. Также с их помощью желаемое можно выдать за действительное, сформировать оценки и спровоцировать реакции, определить нужный выбор общественной позиции. Особенно емко языковые средства использовали на билбордах. Анализ их содержания показал разнообразие стилистических средств. Это, в частности, эзопов язык, а также всевозможные приемы остроумия: двусмысленность, неожиданные умозаключения, каламбуры, аллегории, метафоры, ирония. Сначала приведем примеры самопиара с использованием эзопова языка. На таких билбордах, как правило, отсутствовал визуальный ряд, а внимание зрителя должна была привлекать иносказательность. В пользу П. Порошенко появился билборд «Україні потрібен порох» (Украине нужен порох). Антитезой звучал призыв на билбордах зеленого цвета2 «Зустрінь весну без пороху. Дай шанс своїй країні» (Встреть весну без пороха. Дай шанс своей стране). Среди других призывов, сформулированных эзоповым языком на билбордах в цветах команды В. Зеленского, были «Весна прийде – саджати будемо» (Весна придет – сажать будем) и «Весна покаже, хто де крав» (Весна покажет, кто где воровал).

Раскраску билбордов, что отвечало предвыборным цветам соответствующих кандидатов, использовали и конкуренты, размещая черный пиар эзоповым языком. Например, на билбордах в палитре цветов Ю. Тимошенко и с соблюдением ее шрифта появилась надпись: «Останній шанс для бабусі» (Последний шанс для бабушки). Известно, сатира, ирония могут быть эффективными средствами в борьбе с политическими противниками. В отношении В. Зеленского разыграли ту же карту: угрозу возврата Украины под протекторат России и его карьеру комедианта. Поэтому на зеленых билбордах появились надписи, обличающие В. Зеленского «Весною житимемо поновому. У федеральному окрузі» (Весной заживем поновому. В федеральном округе), «Весна прийде – будуть нові жарти про хохлів» (Весна придет – будут новые шутки про хохлов).

[…]

Согласно концепции немецкого социолога М. Вебера власть – это способность навязывать свою волю даже вопреки желанию другого. Манипулятивные же технологии позволяют менять сами желания другого в соответствии с волей манипулятора. Да, манипуляции с голосами избирателей проводились в 2019 г. не столько ради завоевания полномочий главы государства на основе иллюзии независимости адресата воздействия от внешнего вмешательства, а также иллюзии самостоятельности принятия решения (выбора) и выполнения действий, сколько ради их сохранения. Однако, за главного конкурента действующему президенту проголосовали 73,22%. Поэтому мы приходим к выводу, что результат выборов Президента Украины в 2019 г. – это не результат примененной комбинации психоманипуляций. «Я результат Ваших ошибок», – обратился В. Зеленский во время дебатов на «Олимпийском» к П. Порошенко.

[…]

Выборы президента Украины, состоявшиеся в 2019 г., показали, что вопреки концентрации финансового и информационного ресурсов в нескольких властных центрах президентская власть на Украине не стала неконтролируемой со стороны избирателей, избирательный процесс не превратился в фарс, а пропасть между властью и обществом (характерная для нашей политической системы) не оказалась непреодолимой для общества. По нашему мнению, все заинтересованные в результатах выборов слои населения фактически имели возможность проявления политической инициативы. Таким образом, властная элита оказалась ограничена в возможности определять направление общественного развития и проводить избранную ею политику. Это можно расценивать как начало становления гражданского общества и разделения государственной и гражданской сфер.

Владимир Мацкевич. Политтехнологии третьего поколения

Доклад из серии «Политтехнологии третьего поколения, консциентальная война и система европейской безопасности». Владимир Мацкевич рассматривает основные методы и приемы, с помощью которых политтехнологии третьего поколения позволяют эффективно управлять общественными процессами:

• добиться полного контроля над ситуацией, сохраняя иллюзию свободы действий недовольных и несогласных;
• имитировать политический процесс, исключив всякую возможность конкуренции;
• минимизировать прямые репрессии, вытеснив оппонентов в уютное «гетто» и «стерев» их с экрана массового сознания.

Гинтаутас Мажейкис. Соотношение политического поля и арены в рамках информационных войн и пропаганды

В видеодокладе профессора Университета Витовта Великого (Каунас), доктора философии Гинтаутаса Мажейкиса разбирается трансформация функционирования политических полей, политических арен и сцен как контекста разворачивания политтехнологий третьего поколения.

«Откуда берется пыль и куда деваются деньги», режиссер – Тийт Оясоо

Весной 2010 года актеры эстонского экспериментального театра «NO99» анонсировали создание новой политической силы «Единая Эстония», чтобы «в корне изменить политику страны». Участники «Единой Эстонии» пользовались всеми известными популистскими приемами для мобилизации населения: активно давали интервью журналистам, выступали с либеральными лозунгами по телевидению, по всей стране можно было увидеть билборды и листовки с рекламой партии.

Несмотря на то, что в объединении «NO99» изначально заявляли о себе как театральном проекте, жители Эстониии отнеслись к партии всерьез: аналитики стали оценивать шансы на успех на выборах, а соцопросы показывали, что актеры-популисты могли бы получить порядка 20 мест в парламенте на выборах в марте 2011 года.

Фильм режиссера театра «NO99» Тийта Оясоо рассказывает о том, как разворачивалась и чем закончилась эта политическая мистификация.

Владимир Мацкевич. О консциентальных войнах

Любая война откладывает отпечаток на общественном сознании и меняет сознание отдельных людей. Психологические травмы и эффекты у участников войны фиксировались во все времена. После Первой мировой войны эти эффекты стали предметом художественного анализа в литературе и искусстве, а затем и психиатрии, психологии и медицины.

Но консциентальная война – это достаточно новое в исторических масштабах явление. Специальное изучение ее еще даже не начиналось. О войнах за сознание и войнах на «территории сознания», становящимся особым театром военных действий, заговорили во времена «холодной войны», рассматривая ее составную часть – «психологическую войну». Но консциентальная война не сводится к психологической войне.

Психологическая война направлена, в основном, на эмоциональную сторону психики и, отчасти, на рассудочную. Целью психологической войны является деморализация противника, она апеллирует к инстинктам самосохранения, к чувствам страха, ненависти, патриотизма. Обращаясь к рассудку людей, в рамках психологической войны можно развеять уверенность в победе своей армии, посеять сомнения в политике своего правительства, вызвать недоверие к политическим лидерам или к идеологическим установкам. Оружием психологической войны является информация: правдивая информация, если пропаганда противника ее скрывает, или дезинформация, чтобы обмануть противника или скрыть неудобную правду от собственного населения.

Психологическая война в противостоянии двух систем содержала в себе элементы консциентальной войны, но эти элементы использовались неосознанно, они фиксировались скорее как непреднамеренные эффекты. Никто не распространял жевательную резинку, джинсы, джаз и рок-н-ролл, чтобы подорвать основы советской власти, но это так получалось. При этом, никто не мог бы точно сказать, сами джинсы и виниловые пластинки подрывали советскую власть или же это делали контрабандисты, фарцовщики и «цеховики», выстраивающие теневую экономику внутри планового хозяйства? Если это был эффект теневой экономики, то подорвать основы могла не только музыка на дисках, но и хозяйственное мыло или туалетная бумага.

Тем не менее, изменения в сознании людей нельзя было не замечать, и целые коллективы исследователей и разработчиков стали разрабатывать средства и методы стимулирования таких изменений и управления ими.

Достаточно быстро стало понятно, что правдивая или ложная информация о чем-либо не срабатывают сама по себе, если у человека присутствуют такие механизмы в сознании, которые позволяют распознавать только определенного типа информацию или интерпретировать ее строго определенным образом. И встала задача воздействовать на механизмы распознавания, обработки и интерпретации информации. Именно с этого и начинается консциентальная война.

Так, например, этика и мораль исторически меняются и сами по себе являются очень сложными механизмами сознания. Карл Шмитт выделил простейший моральный императив политического сознания – категориальную пару «свой-чужой». Можно предположить, что эта категориальная оппозиция определяет моральный и политический выбор во всех ситуациях, с которыми сталкивается человек, включая войну. Но кого считать своим, а кого чужим?

Родоплеменная мораль не требует при решении вопроса о том, кто свой, а кто чужой, никакой рефлексии и опосредования сложными теориями и рассуждениями. Свой – значит, свой по крови, по происхождению. Так же автоматически определяются свои и чужие по вере, языку общения, по непосредственному знакомству и дружбе. Но при усложнении общественных отношений такой простоты становится недостаточно. В средневековых армиях бок о бок могли сражаться адепты разных религий, будучи подданными одного монарха. Так, православные и католики воевали под Грюнвальдом против других католиков. История знает множество примеров, когда христиане и мусульмане одной армии воевали с другой армией, где были отряды христиан и мусульман. Еще сложнее в гражданских войнах, где «сын идет на отца и брат на брата». В Первую мировую войну армии враждующих сторон состояли из представителей разных этносов, и своими были граждане-представители модерной нации. Представители одного этноса, одной религии и носители одного языка вполне могли оказаться по разные стороны фронта. Распознавание своих и чужих оСОЗНАется через схемы интерпретации, через теории и доктрины, которые усвоены человеком. Устоявшуюся к началу ХХ века национальную идентичность марксисты и коммунисты попытались заменить классовой доктриной. Началась массовая индоктринация общественного и индивидуального сознания. Из сознания вытеснялись схемы и доктрины национальной идентичности и им на смену предлагались схемы классовой идентичности. Это меняло установки людей, этику и мораль, по-иному организовывало поведение человека, его предпочтения добра и зла.

Для малых войн и локальных конфликтов структуры сознания не имеют большого значения, в таких войнах все еще можно выигрывать с перевесом силы, качеством вооружения, экономической мощью. Но в цивилизационных и глобальных конфликтах структуры сознания становятся решающим фактором.

Мы еще очень мало знаем о консциентальной войне. Но кое-что все же понятно. Сознание, как индивидуальное, так и общественное, организовано целостно и системно. Оно построено на определенной картине мира, или на онтологии. Онтология является основанием и самой прочной основой сознания. Если человек знает, как устроен мир, то все остальное выводится из этого знания. Поэтому в консциентальной войне усилия направляются, в первую очередь, на онтологию, на разрушение картины мира. Картину мира нельзя разрушить извне, она приобретается человеком в процессе жизни и образования и становится частью его сознания. Все мыслительные и творческие способности человека поддерживают устойчивую картину мира. И чем сложнее картина мира, тем большую роль в ее построении и поддержании играет теоретическое и критическое мышление. Но если лишить человека критического мышления, то легко разрушить целостность его сознания. Ему можно предлагать самые разные знания, которые складируются в памяти без всякой системы и делают сознание фрагментарным и легкоуправляемым извне.

Потрясающим эффектом информационной войны развернутой Россией в 2013-2014 годах стала возможность подсовывать под видом документальных фактов художественные и игровые сцены, и люди верили этой «информации», принимая их за факты. Почему это стало возможным? Потому что на протяжении многих лет российское телевидение и СМИ подрывали способность зрителя и читателя к критическому отношению к информации. Уфология, фантастические версии национальной и мировой истории, псевдонаучные теории, квазирелигиозные доктрины, которые заполнили эфир, приучили людей не осмыслять и перерабатывать информацию, а принимать ее в том виде, в котором она подается. Поэтому, когда актеры играют свидетелей военных событий, это тоже принимается некритически. Когда музыкальное оформление и операторское искусство много месяцев создает картинку Киева в огне и дыму, эта картинка становится для зрителей реальнее всего остального, и через этот художественный образ интерпретируется вся другая информация.

Для некритического сознания вся информация подается вместе со схемами интерпретации и неотделима от этих схем. Собственно, в СМИ передаются не сами факты и изображения, а они только используются как носители тезисов, установок и идеологем для передачи именно этих тезисов и установок. О фактах и картинках через некоторое время забывают или от них остается только эмоциональная память, а помнят только тезисы и установки, которые считаются уже своими собственными.

Когда критически мыслящий или просто сторонний наблюдатель отмечал в разговорах с жертвами информационной войны, что они говорят словами телевидения или пропагандистскими штампами, то это встречало искреннее возмущение, люди были свято убеждены, что это их собственные мысли и взгляды.

Онтологическим ядром консциентальной войны в 2013-2014 годах стал «Русский мир». Сама идея «Русского мира» была предложена русскими интеллектуалами еще в 90-е годы прошлого века. Первоначально «Русский мир» и понимался как онтология, как ответ на вызовы времени и цивилизации, перед которыми Россия и ее интеллектуалы оказались после падения СССР. Под «Русским миром» понимались достижения русской философии и науки (философии советского времени, но не советской) по пониманию и истолкованию мира (космоса, универсума).

Но, как только идея «Русского мира» была запущена в массы («Ведь идея, брошенная в массы, словно девка, брошенная в полк», Игорь Губерман), она сразу же была упрощена и опрощена. «Русский мир» стал трактоваться в доктринах «холодной войны» как «русская часть мира», отличающаяся от «Американского мира», «Исламского мира». Т.е. вместо онтологии или картины всего мира, эта идея была положена в основу нового передала мира.

А раз так, то русский язык стал оружием захвата одной части мира за другой. Распространение русского языка означало экспансию России на те территории, где русский язык используется. Отсюда «Крымнаш» и т.д.

Война за территорию является анахронизмом для современного сознания и неприемлема в современном мире. Но в том сознании, в той картине мира, которые сформированы российскими СМИ и образованием, такая война становится не только допустимой, но и одобряемой.

Смысл и содержание консциентальной войны будет одним из главных направлений политических, социальных, культурных и гуманитарных исследований в ближайшем будущем.

Владимир Мацкевич. О выходе политтехнологий третьего поколения в область работы с общественным и индивидуальным сознанием

Доклад из серии «Политтехнологии третьего поколения, консциентальная война и система европейской безопасности» посвящен анализу тех характеристик общественного сознания, которые создают благодатную почву для реализации политтехнологий третьего поколения.

Екатерина Шульман. Царство имитации

Российский политолог рассуждает о сущности гибридных политических режимов как современной модификации авторитаризма

Гибридный режим – это авторитаризм на новом историческом этапе. Известно, в чем разница между авторитарным и тоталитарным режимами: первый поощряет в гражданах пассивность, а второй – мобилизацию. Тоталитарный режим требует участия: кто не марширует и не поет, тот нелоялен. Авторитарный режим, наоборот, убеждает подданных оставаться дома. Кто слишком бодро марширует и слишком громко поет, тот на подозрении, вне зависимости от идеологического содержания песен и направления маршей.

[…]

Западные исследователи, назвавшие гибридный режим нелиберальной демократией или электоральным авторитаризмом, обращают внимание на одну его сторону – декоративность демократических институтов. В гибридных режимах проходят выборы, но власть не меняется. Есть несколько телеканалов, но все они говорят одно и то же. Существует оппозиция, но она никому не оппонирует. Значит, говорят западные политологи, это все декоративная мишура, под которой скрывается старый добрый авторитаризм.

На самом деле гибридный режим является имитационным в двух направлениях. Он не только симулирует демократию, которой нет, но и изображает диктатуру, которой в реальности не существует. Легко заметить, что демократический фасад сделан из папье-маше. Труднее понять, что сталинские усы тоже накладные. Это трудно еще и потому, что для современного человека «точеное насилие» и «низкий уровень репрессий» – морально сомнительные термины. Мы живем в гуманистическую эпоху, нас ужасают человеческие жертвы, по европейским понятиям ХХ в. ничтожные.

Гибридный режим старается решить свою основную задачу – обеспечение несменяемости власти – относительно низким уровнем насилия. Он не имеет в своем распоряжении ни морального капитала монархии, ни репрессивной машины тоталитаризма. Нельзя развернуть «маховик репрессий» без активного участия граждан. Но граждане гибридных режимов не хотят ни в чем участвовать. Характерно, что государственная пропаганда в гибридных режимах никого не мобилизует. Она объединяет граждан по принципу пассивности.

Екатерина Шульман. Игра с шулером, или Лягушка в молоке

О политическом участии при гибридных режимах

Тотальные безобразия, сопровождающие региональные кампании в Калуге, Новосибирске и Костроме, оживили дискуссию «участвовать ли в заведомо несправедливых выборах?». Этот вопрос будет становиться только актуальнее в предстоящие три года, и писать и говорить о нем будут много. Чаще всего приходится слышать две метафоры: сторонники политической абстиненции говорят, что участвовать в выборах на условиях власти – значит садиться играть в карты с шулером. Как бы ни был ты внимателен и искусен, все равно проиграешь, разумнее всего воздержаться. Сторонники участия вспоминают двух лягушек в крынке с молоком: одна сложила лапки и утонула, другая барахталась, пока не сбила из молока масло.

Вопрос «зачем участвовать в выборах, которые невозможно выиграть?» кажется резонным, однако за ним стоит ложное представление о том, кто, собственно, играет и во что. Напомним базовое свойство гибридного авторитаризма: он имитирует как диктатуру, которой по сути не является, так и демократию, чьи институты в нем полноценно не функционируют. У гибридов нет репрессивного аппарата и целостной идеологии тоталитаризма, отсутствует в них и сменяемость власти посредством открытой законной процедуры.

Большого ума не надо, чтобы догадаться, что выборы в режимах этого типа не являются ни свободными, ни прозрачными, ни законными, ни демократическими. Дойдя до этого очевидного заключения, граждане и аналитики склонны делать вывод, что выборы являются «фикцией» и «формальностью» и участвовать в этом бессмысленно. Это логическая ошибка, причина которой – непонимание того, что такое выборы в недемократической системе.

Из того, что выборы недемократичны, не следует, что это формальное мероприятие. Напротив, это значимый политический процесс. В научных терминах, в электоральный период в авторитарной системе региональная власть демонстрирует верность власти центральной, а высший политический менеджмент доказывает свою способность контролировать ситуацию как в центре, так и на местах. Иными словами, выборы мыслятся как массовый праздник вроде елки, когда на управляемой территории все должно быть особенно тихо и благостно. В этот период каждый элемент политической системы уязвим, поскольку происходит разбалансировка интересов властных групп и акторов – проще говоря, война всех против всех в рамках тотального карнавала лояльности.

Но наиболее опасен для гибридного режима, который, казалось бы, «все контролирует», не выборный период, а поствыборный.

[…]

Граждане полуавторитарных режимов, которые еще вчера были всем довольны и на все согласны, увидев наяву давно предсказуемый результат выборов, склонны внезапно возмущаться. Большая часть потрясений, случившихся в полудиктатурах арабского мира или постсоветского пространства в последние годы, началась как раз по окончании выборных кампаний, результаты которых эти режимы полностью контролировали.

[…]

Надо помнить: условием существования в политической системе является политическое участие. Политическое участие осуществляется посредством политической организации: единицей процесса является не личность, а группа. Под организацией не обязательно понимать нечто вроде партии большевиков или профсоюза горняков: в постмассовом обществе наиболее эффективны структуры не вертикальные, а сетевые. Группу делает группой не наличие членских билетов и руководства, а совместное действие.

Владимир Мацкевич. Серия вебинаров о политических технологиях в преддверии президентских выборов 2020 года